Русская осень средневековья
XVII век традиционно завершает исторический период русского средневековья. В силу этого он уже как бы тяготеет к веку XVIII, который более известен нам по знаменитым преобразованиям Петра I, основанию Петербурга, Северной войне, в ходе которой император «прорубил окно в Европу», изменению летоисчисления, начинавшегося теперь, как нам привычно, с Рождества Христова, началу Нового года с 1 января, европейскому костюму и прочему, прочему.
Однако, как оказывается, «окно в Европу», стало «открываться» уже в предыдущем XVII веке, и царь Алексей Михайлович, хоть и носил титул «тишайшего», был таким же деятельным человеком, как и его сын Петр Алексеевич. Слово «тишайший» входило в состав титула царя. Тишайшим и даже «яснейтишайшим» называли и Петра I еще в начале XVIII века. Дело в том, что для нашего современного восприятия, тишайший обозначает совсем другое понятие. В XVII веке это слово семантически связывалось с покоем и благоденствием государства.
При более пристальном рассмотрении XVII век будто бы расширяется и начинает играть новыми красками, таить в себе исторические проблемы и вопросы, которые кажутся нам уже более близкими и актуальными.
Со школьной программы мы все знаем про славянофилов и западников, которые спорили о судьбе России: ориентироваться ли ей на Запад, или культивировать свой особенный путь? как смотреть на Петра I как на реформатора или того, кто заставил двигаться Россию по неверному пути? Однако еще за двести лет до этого протопоп Аввакум восклицал: «Русь, чего-то тебе захотелося немецких поступков и обычаев!» и ругал Алексея Михайловича, что он отеческое отринул и возлюбил «странное», т.е. иностранное «богоборство».
В течение XVII века происходили необратимые изменения в духовном мире русского человека. Именно тогда разгорелся спор сторонников древней традиции, старой веры, и новаторов, увлеченных европейской культурой. Одни провозглашали непревзойденным идеалом традиции старины, другие считали русскую культуру ничтожной. Это противоборство выросло на религиозной почве, на вопросах веры. Вплоть до нынешнего времени, идея об особенном пути России, основанном на христианской вере, жива и актуальна. XVII же век вошел в историю трагическим событием – расколом Русской церкви на старообрядцев и сторонников реформы патриарха Никона.
Раскол церкви – не одно бедствие XVII века. Смута, Соляной бунт в Москве, Новгороде, Пскове, волнения в Соловецком монастыре, Крестьянская война Степана Разина, Стрелецкий бунт («Хованщина») 1682 года – все эти события падают на это столетие, неслучайно академик А.М.Панченко назвал его «бунташным» веком.
«Бедствия – вот из чего творится история» – так написал нидерландский историк культуры Й. Хейзинга в своей книге «Осень Средневековья», название которой преобразовалось в название выставки в Русском музее «Осень русского Средневековья». Экспозиция открылась в 2019 году, в столетие со дня выхода в печать этого знаменитого труда по культуре средневековых Франции и Бургундии в XIV-XV веках. Теперь с подачи Русского музея XVII век, который исследователи пытались классифицировать то как русский Ренессанс, то как русское барокко, соотнесен со специфическим явлением в развитии культуры – цветущим увяданием, осенью. И действительно, русская культура и искусство демонстрируют удивительное переплетение кризисных явлений и цветения форм.
Интересный факт – слово «скука» в русском языке было письменно зафиксировано только в самом начале XVIII века, а значит, появилось в устной речи как раз в XVII столетии. Скучать, как отмечают исследователи, может только личность. Именно она формировалась в течении этого века. Личность, которая училась сама, посредством текста, осмысливать Священное писание, вопросы нравственности и мироустройства. Кстати, именно в XVII веке происходит сближение письменного и устного языка, формируется так называемый национальный литературный русский язык. Очень ярко это звучит в словах Аввакума: «...люблю свой русской природной язык, виршами филосовскими не обык речи красить, понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет..». И если Аввакум считал верным включение простого языка в литературный текст и сам это практиковал в своих сочинениях, но допустить, чтобы в иконопись, т.е. в образы Христа, Богоматери, святых, проникали чисто человеческие, обыденные черты – это он считал невозможным. Современных иконописцев он ругал за то, что они святых «пишите таковых же, яко же вы сами: толстобрюхих, толсторожих, и ноги и руки яко стульцы».
В среде иконописцев возник в середине XVII века термин «живоподобие», который позволил уже современным исследователям говорить о «живоподобном» стиле в произведениях иконописцев Оружейной палаты и ее круга. Ярким представителем этой манеры был крупнейший мастер XVII века – Симон Ушаков. Его икона «Троица Ветхозаветная», уже подписная, что стало обычным явлением в этом столетии, стала своеобразным символом всей выставки «Осень русского Средневековья». Икона по композиции отсылает нас, конечно, к знаменитой Рублевской «Троице» – так словно соединяется завершение средневековой культуры и ее взлет – расцвет и позднее цветение.
Научные сотрудники Русского музея, авторы экспозиции дополнили выставку циклом лекций, с которым можно познакомиться на нашем Медиапортале. Сама выставка нашла свое продолжение в опубликованном Русским музее виртуальном туре «Осень русского Средневековья».
Автор: Мария Руденская,
ведущий специалист по научно-просветительской
деятельности Русского музея
службы «Виртуальный Русский музей»
